Часы генерала

[Глас-кор-Грисс]

В уме каждого из нас есть шрамы, незалеченные раны. И если мы сумеем воссоздать в памяти нанесшую нам эти раны ситуацию, мы снимем с себя ее бремя. Надо всего лишь отправиться в свое прошлое и закончить что-то, что оказалось незавершенным.
Мы хотели убить кого-то, мы хотели любить кого-то, мы хотели чего-то, и все это осталось незавершенным. Эти незавершенные дела никуда не исчезли, они не умерли в нашем прошлом. Они живы, они нависли в уме, как облака.
Они оказывают влияние на все, что мы делаем и на все, что происходит с нами...

Место действия: Лима и другие миры на пути к руке Кулла
Время действия: забытое прошлое
Сюжет: события прошлого, воспоминания
Участники: Архивариус

[Глас-кор-Грисс]

Зачарованная ложка медленно помешивала вязкую жидкость мутного серого цвета, согреваемую крохотной горелкой в небольшом котелке. Мерное похрапывание тихим эхом сопровождало сон сморщенного старика, отдыхавшего за высоким креслом. Несколькими часами ранее, вместе с этим человеком генерал приготовил особые чернила, соединив в них кусочки фульгурита и раздробленные осколки опала, измельчённые в пыль и замешанные на чернильных секреции осьминога, добытого в Холодном заливе, с добавлением небольшой части экстракта женьшеня. Множество раз разделяя вещества на всё более мелкие компоненты, они добились практически идеальной концентрации минеральных веществ, а излишние остатки отделили при помощи долгих и множественных процеживаний.
И пока старик мирно дремал, а чернила ожидали своего часа, генерал выводил на полу магические формулы, кистью вырисовывая на мраморных плитах колдовские знаки.
Как и всегда, более чем ответственно подходя к работе, волшебник тщательно и с большой аккуратностью подготавливал геометрические проекции, одинаково уделяя внимание, как сложным, так и отточенным длительной практикой узлам заклинания.
Некоторые назвали бы генерала чересчур увлечённым, он же был убеждён в своей исключительной рациональности. Все свои расчёты он всегда предварительно проводил на бумаге, тщательно просматривая каждый непростой алгоритм, не доверяя экспериментальным проверкам, и, только завершив кропотливое изучение всех аспектов проекта, приступал к действию. Но даже тогда он не оставлял забытой ни одну деталь — каждый необходимый изгиб линии, каждый дополняющий символ, - все они надёжно хранились в его разуме и ни на минуту не покидали стройную схему, собранную волшебником в сознании.
Поглощённый работой, генерал неустанно трудился над волшебной схемой, постепенно проявлявшейся на полу. Сосредоточенно вырисовывавший каждый символ, он не замечал ничего вокруг, кроме того, что могло ему пригодиться. Так не заметил он, ни как солнце переплыло небосклон, ни как утих дувший с пустыни песчаный ветер, и тем более не заметил он, как маленький служка улизнул из комнаты.
Наконец поднявшись с пола, генерал позвал слугу и, отчитав того за нерасторопность, отправил за мастером. Итак, оставалось ещё около часа, может быть, двух, до того, как должен был явиться Шотос. Этого времени было вполне достаточно, и генерал принялся в очередной раз проверять созданную формулу, на этот раз уже в окончательном варианте.

[Глас-кор-Грисс]

Багровый свет предзакатного солнца окрасил рабочий зал генерала. В дверь постучали, и, открывая её, маленький слуга возвестил о приходе мастера, с порога одарившего волшебника почтенным приветствием, ветвистыми эпитетами вившимся по всем правилам восточного этикета.
- Вас посвятили в детали сегодняшнего мероприятия? - монотонно и медленно спросил генерал, не удосужив мастера ни приветствием, ни иным знаком внимания, перелистывая .
- Боюсь, нет, хаджи. - ещё не успевший привыкнуть к обществу генерала, шанки чувствовал себя неуютно, попадая к нему на службу, однако, будучи человеком догадливым, он постепенно улавливал, что приёмная генерала — не место для церемоний, в ней царит нескрываемый прагматизм и холодный призрак обоюдного долга.
- Задача ваша, уважаемый Шотос, будет на этот раз необычна. - он выдержал паузу, поворачиваясь к человеку лицом. - Вы воссоздадите изображение... на моих глазах.
Удивлённо мотнув головой и одними губами прошептав поразивший его вопрос, Шотос задумался. Никогда прежде не доводилось сталкиваться ему с подобными просьбами и, не смотря на то, что вельможам и аристократии всегда свойственно желать странного, этот оказался самым эксцентричным.
- Простите мне, смиренному ремесленнику, резчику плоти и крови, о, благородный хаджи, эту дерзость, но разве это возможно? Можно ли запятнать чернилами сияющее яблоко разума? Не осквернит ли это его, и не прольётся ли из него в назидание желчь и гной?
Казалось бы — сейчас он доброжелательно улыбнётся, развеивая опасения мастера, но вместо этого, генерал одаривает его презрительной усмешкой.
- Об этом позаботится господин Льеси. - лёгким кивком представил волшебник третьего участника процесса, до этого времени смиренно восседавшего на резном кресле в дальнем углу комнаты. - Он проследит за тем, чтобы операция прошла гладко и не принесла организму вреда.
Татуировщик и целитель обменялись поклонами.
- Какой же рисунок вы желаете, чтобы я нанёс на ваше око?
- Этот рисунок совсем скоро будет известен вам в малейших деталях: от начала и до конца вы будете знать, что нужно будет делать и в какой последовательности. - генерал медленно приблизился к шанки и двумя перстами указал на нарисованную на полу формулу. - Стоит вам войти в этот круг, как знание само наполни ваш разум. Вам нужно будет лишь открыться ему.
На мгновение Шотос опешил. Изучающе уставившись в магическую вязь, устилавшую пол, он тщательно пытался найти знакомые символы, которые бы хоть как-то подсказали ему — не творится ли здесь обман. Но не найдя ничего знакомого, шанки поднял взгляд на генерала. Неслыханно. Вот так просто этот практически незнакомый ему человек, пускай и благородного происхождения, предлагал войти в магический пентакль, работающий по лишь ему ведомым принципам?
- Благосклонный хаджи, могу ли я доверять вам? - напрямую спросил он.
- Не вы подвергаетесь риску в данном предприятии. - справедливо заметил генерал. - Не забывайте об этом. Вы должны быть счастливы и благодарны судьбе, за то, что вам выдалась возможность, пускай и ненадолго, познать что-то новое. Кроме того работа предстоит очень тонкая, вы и сами это понимаете, и я не могу позволить вам совершить оплошность. Это так же послужит причиной ограничений, создаваемых формулой. Если вы вдруг решите навредить мне, ваше тело будет сковано мучительной судорогой, а разум - поражён нечеловеческой болью. В последствии, будут приняты боле радикальные меры. - он был строг и сух, никаких иных интонаций не чувствовалось в его голосе. - Разумеется, если вы всё сделаете верно, вам не причинят вреда, и вы получите за работу должную награду.
Задумавшись ненадолго, Шотос пришёл к выводу, что в словах генерала есть своя доля верности, да и в прошлые два раза он не обманул его и заплатил сполна, даже больше, чем требовалось. Пожав плечами, татуировщик кивнул, и ещё раз, на незамедлительно последовавший вопрос готов ли он приступать.
Закончив с беседой, волшебник открытой ладонью пригласил мастера вступить в круг. Шанки послушно переступил черту. Стоило ему это сделать, как начертанные на полу руны засветились серебром и пришли в движение. Словно огромная механическая шестерня начал вращаться пентакль, а вместе с ним и наполнявшие его символы. Замеревший от неожиданности шанки вдруг почувствовал, как спокойствие и ясность наполняют его разум. И как родниковая вода, текущая из кувшина в чашу, сияющая чистота его сознания плавно начала наполняться тайным знанием. Один за другим символы и законы их написания оказались в памяти татуировщика, и он наконец осознал, в чём была причина таких сложностей и из-за чего работа сперва показалась ему такой странной. Жестом показав, что магия сработала, мастер указал на кушетку, в свою очередь приглашая волшебника. Но тот не спешил соглашаться с предложением и сперва заставил мастера отразить полученное знание на пергаменте, и лёг, только убедившись, что магия подействовала верно.
Стальные наручи захлопнулись на его руках и ногах. Шотос начал раскладывать свои инструменты. Льеси затянул тугой пояс, привязывавший генерала к столу, и закрепил его голову на особой подушке, комфортно и крепко фиксировавшей голову.
- Удобно ли вам, господин?
Генерал лишь моргнул. Закивав головой, врачеватель принёс странный обруч с прикреплёнными к нему тонкими железными отростками с каучуковыми зажимами на концах, одел его на голову волшебника, принёс на столик Шотоса специальные чернила и полез настраивать яркость светильника, горевшего над столом.
Вскоре все приготовления были закончены, генерал утвердительно сообщил, что можно приступать, и после недолгого колебания мастера, операция началась.
Теплые потоки лечебной магии медленно опустили тело волшебника в блаженный полу-сон, одаряя разум спокойствием и умиротворением. Он дышал медленно и ровно, не ощущая ни единой части своего тела. Жёлтые, морщинистые пальцы старика опустили на его веки каучуковые зажимы, целиком открывая белки глаз.
Мрачной тенью где-то не периферии зрения Шотос окунал инструмент в чернила. Генерал не чувствовал ни боли, ни каких прикосновений. Он мог лишь видеть, как тончайшая игла впивается в его глазное яблоко, оставляя крошечную чернильную точку, и яркий свет, бивший ему прямо в глаза. Неспособный пошевелиться, волшебник лежал на столе, целиком оставаясь во власти лекаря и татуировщика. Ощущая свою беспомощность перед двумя склонившимися над ним людьми, он однако прекрасно знал, что в случае опасности их постигнет незамедлительная, жестокая кара, и это осознание успокаивало его, давая возможность размышлять о более насущных проблемах.
Так текло время. Минуты растягивались в часы, а часы казались днями, и вскоре генерал заснул.

[Глас-кор-Грисс]

Кривая улыбка старика приветствовала его пробуждение. С пренебрежительной миной на лице генерал поднялся и сел. Операция закончилась. Ещё не совсем отойдя от сна, волшебник потянулся к глазу, но продолжая хитро улыбаться, лекарь предостерёг его.
- Как вы себя чувствуете, хаджи? – заинтересованно спросил татуировщик, вытирая и складывая свои инструменты.
Жестом показав, что всё в порядке, генерал указал мастеру на небольшую шкатулку на столе и подозвал к себе лекаря, который с заметной любезностью поспешил вновь помочь своему господину. Пересчитав содержимое шкатулки, Шотос положил её за пазуху и, справившись о необходимости своего дальнейшего нахождения в зале, с поклоном удалился.
- Мальчишка сбежал. - ехидно заметил Льеси, жгучей мазью смазывая веки волшебника. Служка нервно сглотнул, услышав его слова, и опасливо прижался к стене.
- В самом деле? - холодно переспросил генерал. Продолжая самодовольно улыбаться, лекарь кивнул.
- Когда вы работали, почтенный. Поганец сбежал, когда вы не видели.
Тонкая капля пота заскользила по чёрной коже мальчика, когда высокий генерал повернулся к нему лицом. Изуродованное битвами, божественным касанием и великой властью, это лицо и так внушало мальчишке ужас, а сейчас недовольный генерал смотрел на него ещё и своим кошмарным глазом. Служка невольно сжался от страха.
- Отправляйся к мастеру Бехрузу, скажи ему, что был неблагодарным слугой, и я вышвырнул тебя из своего дома, атха погаз. - с презрением сочившимся из каждого слова произнёс генерал, не отводя от ребёнка взгляда. - Господин Льеси проследит, чтобы на этот раз ты не убежал.
Залившись слезами, мальчишка упал на колени, распластавшись на полу, и принялся умолять не отправлять его к старому хозяину.
- Я предупреждал тебя. - отрезал генерал. - Прочь.
Льеси с завидной ловкостью подскочил к хозяину, напоминая о том, что ему всё ещё нужно наложить повязку, и, когда тот отвернулся от раба, повязал ему на глаз вымоченную в благотворных отварах тряпицу, крепко, но не туго, закрепив узел. После чего жёстко поднял на ноги полушёпотом причитавшего о милосердии мальчика, поклонился генералу, произнеся несколько хвалебных слов, и поспешил скрыться.
Генерал устало вздохнул. Льеси был хорошим врачевателем, но доставлял множество хлопот своей пронырливостью и прозорливостью. Будет лучше, если он сможет и дальше думать, что способен манипулировать своим господином. Держать во власти эту змею было гораздо важнее, чем беспокоиться о жизни какого-то раба. Волшебник закрыл на замок дверь и отправился в постель, надеясь на спокойный и долгий отдых.
Длинный день очень его утомил.

[Глас-кор-Грисс]

Несколькими месяцами позже на плечи генерала легло новое бремя. По научению отца, он принял во временные обязательства чин Алого визиря и на неопределённый срок застрял во дворце, выручая отца и султана.

Полуденное солнце давно уже прошло небесный меридиан и лениво клонилось к горизонту. Томная жара постепенно отпускала город, хотя воздух всё ещё оставался сухим и горячим. Погружённый в сумрачный полумрак застыл в рабочей тишине зал генерала. Тонкая пелена зыбкого дыма неровным диском собиралась в полуметре над головой неподвижно работавшего нового министра, когда он вдыхал пряный дым и тонкими струями выпускал его на свободу. Оранжевым огнём зажигался крохотный уголёк на вершине кальяна, еле заметным маяком теряясь в полупрозрачной взвеси.
В туманном воздухе, казалось, двигалось лишь длинное серое перо, выводившее чернильные знаки в огромной, невероятно большой и старой книге. Мерно постукивали счёты, хрустели свитки и страницы лежавших вокруг прочих книг, безмолвно стерегли покой своего господина каменные стражи.
Сверяясь со своими записями, отчётами других мастеров и справками клерикалов, генерал неспешно переносил наиболее значимую информацию в гигантскую книгу, и болезненно-жёлтые страницы медленно наполнялись аккуратной, кропотливой вязью символов и цифр. «Книга бесконечных страниц» - так называли этот колоссальный фолиант. Стоило заполнить одну страницу, как в самом конце появлялась чистая новая. Так и росло год за годом бесконечное писание, становясь всё толще и тяжелее, с тех самых пор, как семь сотен лет назад жёны ушедшего Короля-Чародея передали книгу совету визирей, наказав три раза в год наполнять её новыми отчётами. И с самого утра генерал старательно выполнял эту затянувшуюся на века, рутинную работу, грозившую свести с ума любого, кто не привык проводить в кабинетных стенах дни и недели напролёт. Многим это уже давно осточертело бы, но только не ему. В терпении и непреклонном стремлении завершить начатое он мог потягаться даже с самим Жёлтым визирем, лично доставлявшим Книгу к каждому из шести своих коллег, и бесконечно выполнявшим аналогичную бюрократическую кабалу каждый божий день.
Так бы и продолжали тянуться цифры и системы, если бы, нарушая умиротворённый шорох пера и стройные последовательности экономических вычислений, не раздался бы нежданный стук в дверь.

[Глас-кор-Грисс]

- О, почтенный хаджи, не гневайся, повелитель! То слуга твой Асан!
- Входи. - холодно произнёс генерал, и дверь тут же неслышно отворилась, когда в залу спешно вошёл сгорбившийся в поклоне юноша, одетый в серые с жёлтым одежды.
- Да благословят вас боги за ваше терпение к грехам слуг ваших, о господин! Доброта ваша не знает границ!
- В чём дело, Асан? - нетерпеливо прервал его генерал.
- У ворот эльфийская женщина из дальних краёв в сопровождении синекожей великанши просит немедленной встречи с вами, хаджи.
- Любые прошения об аудиенции, - уже совершенно без интереса произнёс визирь, - должны быть оформлены согласно инструкции. Не менее чем за семь дней в центральном магистрате, и подтверждены жёлтым и оранжевым визератами после стандартной проверки. Тебе это известно. Отправь её прочь.
- Всё как вы говорите, о, светлоокий хаджи! - поспешил ответить слуга. - Так я ей и сказал, господин, но эта бессовестная женщина заявила, что вы сами пожелаете встретиться с ней и требовала передать, что зовут её Кельтера и что принесла она вам особое знание.
На некоторое время генерал задумался и спустя минуту всё так же безучастно произнёс:
- Впусти и приведи. Обычная проверка. Никаких исключений.
Слуга поклонился ещё сильнее и поспешил удалиться. Аккуратно закрылась дверь и серое облако потянулось из стороны в сторону. Вновь загорелся уголёк на вершине кальяна. Генерал выпустил очередную порцию дыма и продолжил работать.

[Глас-кор-Грисс]

- Достопочтенная музари, визирь ожидает вас, - слуга, появившийся на пороге после некоторого промедления, склонился в очередном глубоком поклоне, наводящим на мысль, что в его случае легче вовсе не разгибаться.
- Не сомневалась в этом, - хмыкает Кельтера скорее самой себе под нос, чем пытаясь донести мысль до кого-либо из ее нынешнего окружения. Она почти беззвучно, чего не скажешь о ее спутнице, поднимается по ступеням вслед за Асаном, шурша длинным шелковым одеянием.
Они входят в обширную залу в первом сооружении на их пути, где путешественниц ожидает личные стражи генерала. На вкус эльфийки стены помещения расписаны весьма традиционным восточным узором, как, собственно, и выгнутый, но все равно слишком массивный потолок. За долгие годы скитаний, она уже насмотрелась на них вдоволь, а вот синекожая девица задирает голову, призывно звеня бубенчиками и начинает без какого-либо смущения рассматривать всю эту весьма сомнительную красоту.
- Слишком грубо. Слишком однообразно. Недостаточно живо, - правая бровь волшебницы едва заметно вздрагивает, пока она наблюдает за очередным приступом всепоглощающего любопытства своей варварши. Против этой грозы западных морей можно ходить войной с картиной. Убить, пока троллиха будет рассматривать ее, да и дело с концом, - Впрочем, для одного раза сойдет.
Доказательство собственной маленькой победы, что она несет с собой, чуть смягчает высокомерный эльфийский характер.
- Хесталиша. Отдай им все свое оружие и волшебные вещи, - Кельтера указывает на слуг, которые и без того, уже приближаются, невесть дать, как именно за этой целью.
- Иначе они от нас не отстанут, - добавляет она уже на эльфийском, мало знакомом для местных жителей языке, и не теряет при этом ни капли очарования.

[Глас-кор-Грисс]

Троллиха недовольно хмурится, но нехотя отдает сначала молот, висящий за спиной, потом неторопливо снимает щит, два топора с пояса и кукри. Кто-то из слуг подставляет ей небольшую плетеную корзиночку, с шелковым платком. Судя по всему именно в нее и полагается опустить волшебные вещи. Хесталиша явно недовольно снимает с себя ожерелье и браслет. Достает из какого-то кармана коготь, не отличающийся, к слову, ничем, кроме симпатичного рисунка, и тоже кладет туда. Слуги их величества кор Грисса, и не думают отставать, и с присущей восточному народу элегантностью молчаливо и настойчиво смотрят на воительницу незнакомых кровей. Девица вздыхает еще раз и еще более недовольно. К ожерелью присоединяется горстка дротиков с ярким оперением, а затем гостья начинает планомерно доставать серьги из ушей. Верхом всего этого безобразия становится искусно вырезанная по кости серьга, вставленная в плоский прокол чуть выше солнечного сплетения. Вещица явно не доставалась уже приличный срок и это действо вызывает у красноволосой обладательницы внушительного молота не самые приятные чувства.
Один из мужчин недвусмысленно кашляет и Хесталиша несчастно и призывно оборачивается к своей остроухой покровительнице. Та кивает и троллиха неохотно достает из какой-то полости в доспехи духовую трубку и опускает ее к дротикам. Все. На этот раз точно все. Разве что стража захочет выдрать клыки и лишить великаншу кулаков. Да и вообще, по хорошему. лучше оставить ее всю здесь от греха подальше, как одно из оружий эльфийки. Впрочем, Кельтера бы так и сделала, если бы не одно весьма существенно но.
- Это подарок. Мы вручим его лично, - последняя указывает на стальной ящик, который до этого несла троллиха. Несколько слуг поднимают его с пола и внимательно осматривают.
- Музари Кельтера, следуйте за мной, - произнёс наконец Асан, гостеприимно, словно и не было никакого изъятия предметов до этого, указывает рукой на высокие ставни дверей и сам же идет вперед, чтобы растворить их перед путницами. Коробка остается в руках одного из слуг, и тот бесшумной тенью завершает процессию.

[Глас-кор-Грисс]

Дорога к хозяину дворца оказывается на удивление долгой. Она идет через сотни коридоров, задевая неимоверные арки, сады и другие странные помещения, но увы не принося долгожданной прохлады. Кельтера же чувствует все куда как острее, и осознает как постепенно привычно волшебство уходит сначала из воздуха вокруг, а потом начинает постепенно сковывать и ее саму вакуумной пленкой, погружая в первоначальный мрак бытия. Ощущение столь схоже с давящей тишиной как при погружении в глубокие воды, что ей приходится делать усилие, чтоб продолжать так же ровно дышать горячим воздухом Горхосса.
- Словно это в силах остановить меня, - даже мысли ее не допускают собственного бесилия, не говоря уже о каких-то внешних проявлениях, - Если бы я, конечно, хотела что-то сотворить. Наивные глупцы. Они даже не понимают, кто перед ними. Никто здесь не понимает.
- Мезури Кельтера и ее спутница Хесталиша!- Асан объявляет гостей, распахнув очередные створки дверей перед ними и путешественницы наконец-то попадают в долгожданный зал, окутанный кроме прочих благовоний еще и табачным дымом. Благость лишь, что одного из лучших, что можно только найти на этой земле.
Войдя в зал, Хесталиша прижимает правую руку к левому предплечью и кратко, совсем не так глубоко как делают местные слуги, кланяется. И в жесте этом легко читается военная выправка.
- Здравия желаю, визирь хаджи Грисс! - эльфийка подбирает шелка в руку и делает реверанс, оставляя за своей спиной синекожую воительницу.
- Оставьте. Дальше мы донесем сами, - холодно и строго, тоном лишающим возможность отказать, обращается она уже к прислуге, и тот передает стальной ящик в руки высокой по человеческим меркам троллихи.

[Глас-кор-Грисс]

Не менее получаса ушло на весь процесс переходов у Асана и гостий, которых он вёл за собой. И за это время Кор Грисс решил разобраться с вопросом, вставшим у него поперёк отчётности за прошедшие полтора месяца на одном из дальних участков юго-восточной части города, находившегося под ответственностью некоего Игнаила Хванша, получившего должность старшего прораба на восемьдесят четвёртом участке второй цепи строящейся новой стены четырьмя месяцами ранее. Непонятным, но крайне подозрительным образом его смета отличалась от той, что была рассчитана предшественником генерала годом ранее и предоставлена на рассмотрение совету перед началом производства. Интерес вызывало так же и то, что смета была заметно упрощена, суммарная разница в сравнении со стандартным планом составляла более пяти процентов и не входила в рамки общего бюджета, выделенного Зелёным визирем на расширение города. Подобное расхождение на столь значительном объекте могло пагубно сказаться, если ещё не сказалось, не только на ущербе городской казне, но и на качестве строящегося участка. Такую серьёзную ошибку визирь не мог себе позволить и принялся проверять все возможные схождения и расхождения технологических смет этого и нескольких ближайших участков. Бумаги и бухгалтерские книги перемещались одна вслед за другой, костяшки счёт ударялись друг о друга, но так и не приводили числа к единому равенству. В результате, так и не найдя затерявшейся в системе ошибки, визирь вынужден был запросить через медный провод, выводившийся через испещрявший стены визирьских палат лабиринт тонких труб и проводов, справки о технических характеристиках проводимых работ в Жёлтой Канцелярии. И не дай бог, ему придётся лично ехать на участок и проводить проверку. Книга и так занимала у него слишком много свободного времени, и подобные проволочки только усугубляли ситуацию с и без того задерживаемой из-за необоснованной придирчивости Зелёного визиря отчётностью.